СССР. 1957 год. Молодой французский студент( с русскими корнями) Пьер Дюран (Антон Риваль) прилетает в Москву. Здесь его ждет годовая стажировка в МГУ. Помимо социального и культурного освоения Пьеру необходимо собрать информацию для своего доклада о русском балете. В одной из балетных школ он знакомится с примой Большого театра Кирой (Евгения Образцова) и фотографом Валерой (Евгений Ткачук). Новые знакомые становятся для Пьера спутниками в советскую жизнь. Светскую и подпольную. Иной менталитет, философия ценностей и взгляды на общество – неизвестный для Дюрана мир, в котором он должен найти своего пропавшего отца.
Пересеченные географически границы и смена часовых поясов кажутся Пьеру «стандартной процедурой», всего лишь условность, которая не скажется на его восприятии действительности СССР. Но оказавшись по ту сторону занавеса, приходит осознание, что это - другая реальность, где он «чужой» гость с опознавательной приставкой «француз». Конечно, знание языка сопутствует быстрой общественной акклиматизации, но этого недостаточно, чтобы стать настоящим товарищем. Причины: инородная культура и партийное недоверие.
Как можно поверить иностранцу, если государство не верит даже своим. Часть страны после репрессий находит силы для остатка жизни, часть продолжает сидеть, другие мечтают, работают и прячутся, а люди за «безопасный быт» молчат и соглашаются. Все черно-белое, точнее отсутствует цвет, как в фильме Андрея Смирнова. В оттенках черного или белого, смотря, кто как настроен на окружающие действия, постепенно происходит нелегкая ассимиляция Пьера во время несвободы и подавления желания. Строгость на количество слов, интонаций, движений и взглядов. С подобным трудно бороться, но авантюризм молодого поколения не способен признать правоту тотальной власти над гражданским обществом. Понемногу, осторожно, сообща Пьер начинает быть вовлеченным в «новую» волну, где читают молодого Бродского, слушают джаз, узнают незаконную живопись и пьют за Барбизон
. Московская молодость сталкивается с цензурой и твердым тезисом – общественное важнее личного. В условиях постоянных границ, когда конфликт «натурального советского человека» и «человека цивилизации» Смирнов вырисовывает социальный портрет сопротивления. Да, мало опыта. Да, с каждым днем страх быть пойманным увеличивается, но потенциальная жертвенность выше подчинения массовому обывательскому мышлению, даже если оно направленно на гуманизм. Система рамок против человека. Разумного, понимающего, страстного. Светлое будущее построить можно, только с кем и как. Под надзирательным прожектором или желающими ощущать момент «сейчас», когда необходимо чувствовать себя и мир. Быть в гармонии, без ужаса неверного выбора и его последствий. Иметь право на ошибку. Иметь право быть несовершенным и уязвленным.
Герои Смирнова далеки от радикализма и от высокого, громкого бунта. Им важно сохранить в себе человечность и возможность на искренность. Свободное сочувствие. И если в отношении персонажей Образцовой и Ткачука можно понять почему им разрешены мелкие упущения, то «француз» Пьер ловит на себе строгий взгляд компартии за отказ от доноса на французских студентов. В представлении власти это не стукачество, а помощь в улучшении коммуникации между людьми разных стран. Закон трактуется так как написан, но существует человеческая сторона, мораль. Установленный кодекс выдает ответ на неправомерные действия, однако не принимает во внимание факторы обстоятельств и свое допустимое несоответствие с содеянным. О подобном гласит фильм Авдотьи Смирной (дочь режиссера Андрея Смирнова) «История одного назначения», где граф Лев Толстой был адвокатом ротного писаря, который дал пощёчину командиру роты. По военному суду солдату грозит расстрел, но возникает дилемма. Один удар взамен жизни.
Во «Французе» Смирнова физический удар один. Не из-за политических мыслей, а как полагается из-за ревности. Это мимолетное проявление слабости, демонстрация живого эмоционального нерва, который хотят замотать в цензурное оптоволокно. Актуальная российская проблема столкновения индивида и системой - «Московское дело» узнаваемо в интерьерах 1957 года. Главное указать на «виновного», а причина найдется. Отличие одно – медиа. Если сейчас журналиста Ивана Голунова и актера Павла Устинова удалось спасти благодаря интернету и профессиональной солидарности, то тогда только два выхода: иммиграция или социально-партизанская деятельность.
И в сложной, казалось бы гуманной, обстановке Пьер ищет отца, белого офицера Татищева (Александр Балуев). Его путь по рассказам прошлого открывают для героя Риваля народную боль, которая затронула всех. Разговор об отце в крохотной комнате коммуналки с пожилой женской частью семьи Обрезковых похож на обряд воспоминаний среди фотографий и антиквариата. Здесь история рода, жизни в Гулаге и передача частицы менталитета, которую он не смог получить с рождения. Путь к отцу – это триумф и трагедия, на которые Пьер не в состоянии повлиять. Долгожданная встреча в актовом зале дает внутреннее спокойствие в обстановке пары стульев, стола с бутылкой водки, пианино и лежащим на полу гербом СССР. Это недолгое счастье, как минимум, оправдывает поездку в Москву.
Оказавшись в Советском Союзе, Пьер, как выясняется, вовлечен в конфликт «гранита и воды». Каждое поступок должен быть по правде, а не по истине. Победа обходится жизнью, а смирение отсроченным заявлением. «Француз» Смирнова без стеснения, с верой на устах и в умах становится авторским высказыванием о времени, которое хорошо знакомо режиссеру. Без правил воцариться общесоциальная анархия. Однако согласованные правила обязаны содействовать, а не подавлять. В реальности подобный институт работает в одном направлении, без шанса на защиту слабых и свободных. Виктория всегда будет нуждаться в жертвах, которые останутся в памяти. Без сожаления. Без осуждения.
Оставьте свой комментарий
Посетители, находящиеся в группе Гости, не могут оставлять комментарии к данной публикации.