Вдохновение на завтрак. Рецензия на фильм «Призрачная нить»

Подобрать конкретное слово для описания режиссерского стиля Пола Тома Андерсона весьма проблематичное задание, чтобы уместить весь объем изобретательности и характера, построенные на практически единоличной работе над каждым фильмом. Универсал Андерсон в каждой новой картине позволяет свободной украдкой наблюдать крайне интимные вещи, подчеркивающие приверженность задуманного авторского взгляда на центральные события.

Способность придать свою фильму узнаваемую уникальность, делает его не только конкурентно способным в гонке наград (однако настоящий фактор не определяющий), но и наделяет возможностью наблюдать за совершенно чистым, освобожденным от пристрастий индустрии прикреплять условные постмодернистские знаки отличия, дабы причислить режиссера к определенному кругу лиц, влияющих и формирующих один из направляющих векторов современного кинематографа. Безусловно, Томас Андерсон уже состоит в аналогичном списке, тем не менее, подобное поощрение ни как не влияет на его работы и тем более не создаются с целью укрепить собственные позиции по отношению к своему творчеству. В этом смысле «Призрачная нить» как подтверждение данному тезису вносит ясный аргумент в первоначальный авторский замысел снять картину о естественной красоте.

Сильно централизуя сюжет вокруг мужской персоны режиссер/сценарист Андерсон в той или иной степени облагораживает его окружающий мир, где введение последующих героев равноцены необходимым звеньям в понимании мотивов протагониста. Как раз это в полной мере касается Рейнольдса Вудкока (Дэниел Дэй-Льюис) признанного кутюрье, закрытого по своему роду дел человека. Под него подстроился его дом/крепость и сестра, тем не менее, все начинает поддаваться сомнению после загородного знакомства с Альмой (Вики Крипс), которая стала для Вудстока новым увлечением, а скорейший переезд к нему позволяет без лишней экспозиции разыгрывать историю влюбленности мастера в музу.

То, чем славится Андерсон, в «Призрачной нити» подается как единственный правильный выбор, точечный, бескомпромиссный и лишённый уязвимым мест мотив рассказать о первозданном состоянии чувства любви, окутанного в дорогие/эксклюзивные ткани, с долгом оставаться и служить высшей целью для человека способного его обрести. Не зря герой Дэй-Льюиса в одном из разговоров объясняет причину своего безбрачия, но делает он это деликатно, интимно раскрывая, объясняя Эльме секреты, которые раньше никто не слышал. От того и невынужденное послабление выстроенного образа, ставит Рейнольдса, приверженца расписания, одновременно в раздражительное и комическое положение, местами ведя себя как взрослый ребенок, начинает замечать за собой чуждое ему раньше состояние. Под саундтреки Джонни Гринвуда (гитарист известных Radiohead) он из спокойного, рационального мужчины становится на время обескураженным страхом ревнивцем первой стадии, отпустившего свою женщину на новогодний бал, и нервозность от незнания с кем она и вынуждает Вудстока отправиться в неприемлемое ему общество, что противоречит его зоне комфорта.

Поэтичность, позволяющая достигнуть необходимого насыщения, которое проявляется в отношениях Альмы и Рейнольдса, является неразрывным лейтмотивом влияния людей друг на друга, даже если они диаметрально противоположны, но внутренняя светлая уверенность сделать жизнь любимого человека лучше, коробит внешнее сопротивление. Однако препятствовать такому слишком трудно, за исключением, когда проявление инициативы сводит к возвращению в жесткую реальность, где рецепт приготовления спаржи замедленное действие нарратива, с постановкой вопроса о пребывании здесь с этим человеком. Краткая условность, к которой прибегает Андерсон, в картине предстает невозмутимой вольготностью действий, сосредоточенных благодаря живой камере в плавных, мягко-тягучих сценах, облагораживающие резкие фразы и поведение Дэй-Льюиса. Им свойственно определять на какой стадии принятии находится Рейнольдс в трансформации самого себя, заведомо зная о том, чем ему предстоит пожертвовать в финале фильма.

Осторожная чувствительностью к английскому буржуазному антуражу сводится, как одна из основополагающих черт «Призрачной нити», вежливо отстраняясь от лишних/побочных людей (за исключением ряда важных клиентов) создает герметичные условия для комфортного синтеза симпатий героев, притворяющих в жизнь свои идеалы. И подобное случается не в только актерской игре, когда Вики Крипс выглядит не марионеткой, пытающейся соответствовать запросам режиссера, а вносит собственный уклад в работу Дэниэля Дэй-Льюиса. В относительно напрашивающимся сравнении этих двух, не стоит придаваться соблазну обозначить ведомого и ведущего. Еле осязаемая связь, понятна только им, как удачно скроенный нерв, ухватывает любое эмоциональное нарушение, находящееся под упоительной властью Пола Тома Андерсона.

Присущее картине художественное совершенство своей силой обольстительности вводит в гипнотический кураж, конкурировать с которым может лишь «Форма воды» Гильермо дель Торо. Оба фильма на столько гармонично сочетают в себе естественное метафизическое явление прекрасного, с соблюдением всех принципов кино, что трудно будет найти столь же тонкое, мечтательное и решительное в сегодняшней плеяде, безусловно, качественных лент. Однако «Призрачную нить» выделяет отчужденная отстраненность в навязывании истории с точки зрения явной правоты по отношению к затрагиваемой теме. Одиночество и его влияние на неумение вести себя во время признания в любви, показываем многолетнюю уязвимость Вудстока перед словами Альмы, которая воспринимает это событие, как возможность показать серьезные намерения. Показать способность быть намного ближе, чем он подразумевает, тем самым разорвав его круг безбрачия.

Коммуницируя их с обществом по средством светских приемов, осуществляется свидетельство нейтрального вовлечения в заинтересованность окружающих, что причиняет еще больше жесткой отрешенности героям, живущих в личном пространстве платьев, эскизов. Для них это не просто одежда, даже если она эксклюзивна, носить творения Рейнольдса Вудстока привилегия, шанс быть особенной, и не зря Альма заставляет, убеждает его забрать сшитый наряд за непристойное поведение, определив, что клиенты должны обладать не только статусом, но и высокодуховными принципами. Проявленный своеобразный нрав, прикрытый заботой, дает в дальнейшем повод начать беспокоиться в ее желании стать для него единственной опорой. Впрочем Пол Томас Андерсон не превращает фильм в жуткую расправу, как у того же дель Торо в «Багровом пике». Он романтизирует легкое отравление, наделяя его свойством дезинфицирования чувств протагониста, который позволил себе высказать резкое непонимание в дальнейшем пребывании Альмы в его доме, не зная, что она все это слышала. Импульсивная вспышка откровений обнуляет скопившейся ком претензий, где временное уединение служит кульминационной вехой, формулирующей самую важную в жизни фразу Дэй-Льюиса о предложении руки.

Имея картину «Призрачная нить» как возможность знакомить публику с ранимыми натурами, для которых духовное благо намного важнее материальной составляющей. Приверженцы всепоглощающего ощущения быть рядом с нужным человеком, покрывает препятствия на пути к совершенно непостижимому чувству, чьи перспективы позволят обрести второе дыхание к жизни.